Настроение перед спринтерской женской гонкой как-то совсем не хотело подниматься до отметки «ясно». Несколько часов прошли в попытках выяснить: что, собственно, предпринималось или будет предприниматься Союзом биатлонистов России для того, чтобы ситуация с Иваном Черезовым (его, напомню, отстранили от гонок в Оберхофе из-за повышенного содержания гемоглобина в крови) не повторилась в карьере спортсмена еще раз.
Заключение получилось неутешительным: до сегодняшнего дня никаких шагов в этом направлении сделано не было. А значит велика вероятность, что природно высокие показатели гемоглобина могут подложить биатлонисту свинью в любой момент.
Кратко поясню суть: по существующим правилам максимально допустимая норма гемоглобина — 175 единиц. Именно такой показатель обнаружился у Черезова за час накануне эстафетного старта (анализ крови перед каждым стартом сдают шесть спортсменов по жребию) и представители Международного союза биатлонистов (IBU) приняли решение отстранить спортсмена от выступлений, хотя по правилам могли с таким же успехом этого не делать.
Год с небольшим назад на этапе Кубка мира в Словенской Поклюке Черезов уже попадал под временное отстранение от выступлений. Правда, тогда наказание представлялось более оправданным: показатель Ивана сильно зашкаливал за разрешенный — 182. Но парадокс в том, что постоянно высокий уровень гемоглобина является у Черезова некой особенностью организма. То есть теоретически возможно добиться исключительного к себе отношения, но для этого нужны соответствующим образом оформленные бумаги, которых у Черезова нет.
Член Международного медицинского комитета IBU Лариса Жуковская, которой я вчера позвонила из Оберхофа, подтвердила, что о постоянно высоком гемоглобине Черезова ей хорошо известно, добавила, что 175 единиц для Ивана — норма. На вопрос, кто должен заниматься оформлением соответствующих бумаг, Жуковская сказала, что не очень владеет этим вопросом. Знает лишь то, что процесс это достаточно трудоемкий, поскольку требует сбора огромного количества медицинских данных на человека с самого его рождения, но совершенно реальный.
Старший тренер мужской сборной Владимир Аликин подтвердил, что бумаги на Черезова после прецедента в Поклюке даже не начинали оформлять, поскольку принято считать, что успехом это не увенчается.
Получается некий бред: все понимают, что проблема стоит во весь рост, но при этом даже не пробуют сделать первый шаг в ее решении.
Поздно вечером в четверг в расположении российской сборной случился еще один мелкий, но неприятный инцидент: представители медицинской службы IBU увезли на допинг-контроль Максима Чудова почти в полночь, а обратно в отель доставили в половине второго ночи.
Попытки разобраться, почему и с чьей санкции вообще стал возможен подобный инцидент, успеха не принесли. Жуковская в телефонном разговоре сказала, что сразу после гонки на допинг-контроль приглашают двух спортсменов по жребию. Что касается дополнительных проб, IBU их тоже практикует во время соревнований, но в гораздо более цивилизованное время.
Аликин на вопрос о Чудове сказал, что вроде бы IBU имеет право приехать и забрать спортсмена на допинг-контроль в промежуток с шести утра до полуночи. В четверг взяли троих — норвежца Свендсена, немца Реша и Чудова. Причем Максим оказался в этой очереди последним — был приглашен на контроль за несколько минут до полуночи. Но вышло так, что на стадионе на сдачу проб потребовалось значительно больше времени, чем обычно. Вот и пошла ночь насмарку.
Президент IBU Андреас Бессеберг в разговоре со своим коллегой — первым вице-президентом Международного союза, четырехкратным олимпийским чемпионом Александром Тихоновым заметил, что не видит в случившемся ничего странного. Мол, некоторое время назад все биатлонные тренеры проголосовали за то, чтобы допинг-контроль был вообще круглосуточным. Вот только найти в Оберхофе хотя бы одного тренера, который бы подтвердил, что считает именно так, мне не удалось.
Ну, а потом была победа Кати Юрьевой, вернувшая настроение всем.
Предполагалось, что спринтерскую гонку пропустит Альбина Ахатова, которая явно не до конца восстановилась после пищевого отравления, но спортсменка сама изъявила желание стартовать. Прокомментировала после:
— А куда деваться? Бежалось, конечно, тяжеловато. Мы ведь всю подготовку спланировали так, чтобы в Оберхофе «продышаться» уже в эстафетной гонке. Чтобы в спринте полегче было. А вышло все совсем иначе. Двое суток я провалялась в кровати, почти не вставая.
— Трасса в этом году сложнее стала?
— Не могу так сказать. Организаторы немного изменили предпоследний подъем перед огневым рубежом. Чуть-чуть спрямили его. Он стал в связи с этим чуть более крутым, но разница не так велика, чтобы вообще обращать на это внимание.
— А что за ужасный спуск, на котором все падают?
— Он образует вираж почти в 360 градусов. И главная сложность заключается в том, что нет контр-уклона. А скорости большие. Поэтому приходится тормозить, чтобы не вынесло за пределы трассы. Меня тоже выносило сильно на втором круге, но просто повезло — я подлетела в воздух, как с трамплина, но сумела на ногах удержаться.
Юрьева прокомментировала свое выступление позже. Отвечая на вопросы на пресс-конференции, она была настроена весьма игриво.
— После эстафеты вы сказали немецким соперницам, что будете ждать их на подиуме. Как-то не очень вы их сегодня там ждали, — укоризненно сказал Кате ведущий.
Она округлила глаза.
— Да вы что? Я всю дистанцию ждала, ждала… Ну а потом все стали мне кричать, что пора бы и ногами пошевелить немножко!
Когда разговор перешел в более серьезное русло, Катя призналась:
— На финишном круге на меня так кричали все тренеры, словно я бегу последнюю гонку в своей жизни. Понимала, что проще умереть, чем проиграть. И что нужно изо всех сил упереться.
— Хоть немного опасались крутизны местных склонов?
— В принципе трасса проложена очень грамотно: во все повороты можно нормально вписаться. Кроме одного. Спуск в этом месте дистанции получается очень длинным, соответственно, набирается высокая скорость. Если не притормаживать, то…
— Получается, вы владеете горнолыжной подготовкой лучше других?
— Не скажу, что я профессионал. Но занималась специально. И только сейчас начала потихоньку соображать, как с лыжами на таких спусках обращаться. Я уже говорила, что перерыв между Хохфильценом и Оберхофом провела преимущественно в Италии, там довольно много каталась.
— С инструктором?
— Сама. Встала и поехала. Первый раз в жизни. Когда в октябре мы были на сборе в Рамзау, я разговаривала с болгарскими тренерами и они дали мне несколько теоретических уроков — как ставить лыжи, как переносить вес тела… А в Валь Гарденне я соединила это с практикой.
— Вы сказали на пресс-конференции, что боялись сегодняшней гонки. Плохо себя чувствовали?
— Я боялась, что не успею восстановиться. С утра реально тяжело было двигаться. Потом вроде бы все нормализовалось. Хотя настроение было спокойным. Приехала обкатывать лыжи, проехала всего один круг и сказала сервисеру, что беру эту пару. Он даже с удивлением на меня посмотрел. Но ничего не сказал.
— Из-за чего случился промах по самой первой мишени?
— Сама не поняла. Даже не знаю, куда именно улетела пуля. До сих пор не могу понять, как такое могло произойти.
— История с Иваном Черезовым повлияла на настроение в команде?
— Я вообще не понимаю, почему этому придается такое значение. Это физиология, только и всего.
— А как вы относитесь к тому, что увезти спортсмена на допинг-контроль могут среди ночи, как увезли Чудова?
— Я узнала об этом на обеде на следующий день. Сам факт того, что человека после гонки могут увезти в такое время, для меня — банальное пренебрежение существующими понятиями о человеческом отношении к спортсмену.
— На последнем круге вы довольно долго сохраняли отставание от Андреа Хенкель в одну секунду. Не было сил прибавить, или намеренно берегли их для рывка?
— Знаете, мне очень приятно, что я, наконец, сумела финишировать. Я очень нуждаюсь в отработке финиша. Возможно, сыграло роль настроение, созданное тренерами. Я вышла на эту прямую с мыслью: «Сейчас или никогда!» Выбрать момент было несложно: на выезде на финиш с последнего виража много уже не отыграешь — остается просто слишком короткий отрезок трассы. А вот та прямая, на которой начала ускоряться я, она длинная. Хотя там тоже можно не рассчитать и все силы оставить. Не знаю, как мне удалось точно все рассчитать, но все получилось.
— Где по сегодняшней погоде было легче бежать — в начале или конце гонки?
— Сегодня это не имело принципиального значения, потому что погодные условия не менялись на протяжении всей гонки. Мне было удобно. Мне вообще удобно, когда трасса такая твердая.
Победа, вернувшая настроение всем
Екатерина Юрьева выиграла в Оберхофе спринтерскую гонку, продлив непрерывную серию женских российских побед на этапах Кубка мира до шести. Она на 2,4 секунды опередила немку Андреа Хенкель. Падение на одном из виражей трассы помешало подняться на пьедестал лидеру общего зачета - Светлане Слепцовой.