Российские ученые лишились важного инструмента для исследований – радиоактивной метки. В городе Заречный Свердловской области сломался единственный реактор, который выпускал фосфор-32, необходимый для исследований в области молекулярной биологии и медицины. Поставки этого крайне важного реактива прекращены с февраля.
«Ситуация несколько напоминает СССР поздних восьмидесятых, когда стали исчезать носки, зубная паста и другие предметы первой необходимости. Я абсолютно уверен, что внезапное прекращение поставок радиоактивных препаратов, например, в США (где радиоактивность можно заказать в любой день недели с доставкой на следующий день) привело бы к остановке научного процесса в области современной биомедицины», — заявил заведующий лабораторией Института биологии гена РАН Константин Северинов в интервью Opec.ru.
В нашей стране только один завод производит фосфор-32. Раньше были поставки через фирму Amersham, однако она была поглощена General Electric Health Care, которая не имеет соответствующих разрешений на поставку в Россию, поэтому и закупок через эту фирму нет. По этой же причине нет поставок через фирмы NEN и ICN, которые также производят соединения, содержащие фосфор-32.
Фосфор-32 используется для мечения и детекции нуклеиновых кислот в опытах по молекулярному клонированию, при проведении опытов по репликации и транскрипции in vitro, при картировании точек стартов транскрипции, определении положения рибосом на матрицах РНК, изучении фосфорилировния белков ферментами-киназами, а также во многих других рутинных молекулярно-биологических экспериментах.
Юрий Скоблов, заведующий лабораторией изотопных методов анализа ИБХ РАН, считает, что отсутствие фосфора-32 серьезно затрудняет работу ученых. «Представьте, что у хирурга изъяли один из важных инструментов его работы. Пожалуй, вся медицина от этого не умрет, но большие трудности в работе хирурга подобный поворот событий вызовет. Примерно так и в молекулярной биологии – прекращение поставок фосфора-32 вызывает очень большие неприятности, правда, у очень узкого круга исследователей, работающих в области молекулярной биологии», — сказал Скоблов.
По словам Скоблова, ученые не были предупреждены о том, что реактор в Свердловской области закроется. Также не понятно, когда он откроется и откроется ли вообще. «Научная общественность пока лишь покорно принимает удары судьбы. Ну, напишут какие-нибудь отписки в конце года в грантовых отчетах, даже удобно. Но на самом деле, ситуация для многих вполне трагична. Можете себе представить человека, который, например, должен был защищать диплом, диссертацию, проводил исследовательские работы, конкурируя с западными лабораториями, или просто «держал за хвост» серьезное открытие, а его проект вдруг взял и остановился из-за отсутствия нужного вещества», — сказал Скоблов.
Разъясняя ситуацию с существованием только одного завода в стране, производящего метку, Скоблов сказал: «В Свердловской области делают фосфор-32 почти из альтруистических соображений: особых денег он не приносит, это побочный продукт действия их реактора. Если бы родина давала приличные деньги на это целевое направление, наверное, ситуация была бы иной. Но потребление радиоактивных соединений в науке в нашей стране не может прокормить серьезное специализированное производство – отдельная специфическая кухня, экологически очень неблагоприятная, кстати. Конечно, хотелось бы иметь два завода, но мало ли, чего хочется! Один-то еле сводит концы с концами».
По словам Скоблова, государство не оказывает поддержку заводу. Более того, с середины прошлого года их начали акционировать, с чем, возможно, и связаны возникшие технологические проблемы. Система финансирования устроена так, что ученые фактически неплатежеспособны: фосфор необходим каждые две недели, а деньги начнут выплачиваться только с мая.
По словам обоих ученых, частичной альтернативой может быть переход на фосфор-33, который дороже и не является 100% заменой фосфору-32. Главная же альтернатива – перенесение исследований за границу. «У меня есть лаборатория в США, и часть вещей мы просто будем делать там, потому что в нашей стране их сейчас стало делать невозможно, — говорит Северинов. — Это очень печально. Мы изучаем транскрипцию – первую стадию экспрессии генов, во время которой информация, кодирующаяся в ДНК, переводится в РНК–копию. Но при отсутствии фосфора-32 проведение подобных исследований невозможно. Придется устроить из московской лаборатории «подсобную кухню»: будем здесь клонировать какие-нибудь белки, а уж изучать их по-настоящему будем в Америке». Добавим, что далеко не у каждого российского ученого имеется подобная возможность.