Алексей Балабанов снял спорный, шокирующий и нечеловечески страшный фильм
Премьеру нового фильма Алексея Балабанова («Жмурки», «Брат» и «Брат-2», «Война») уже переносили с апреля на июнь. В итоге «Груз 200» снабдили редким рейтингом «». В рекламном буклете фильма сообщается, что он «запрещен для показа по ТВ». Заведомо жутковато было и от прессы, предварявшей выход фильма на экраны. Страшно, когда убежденный атеист начинает бормотать молитвы – что он такое увидел? Страшно, когда известные кинокритики, обычно комментирующие с иронией и трезвым цинизмом исключительно художественные достоинства – все-таки не принято сейчас вещать об идеологической составляющей, вдруг сообщив предварительно, что фильм страшнее голода и войны, серьезным тоном начинают рассуждать о судьбах Родины.
Пожалуй, первый раз приходится писать о фильме, который будучи, кажется, одной из самых сильных лент, которые выходили в России в последнее время, вряд ли может кому-то понравиться. В том смысле, в котором нравится «Амели» или «Техасская резня бензопилой». И идти на «Груз 200», как мне кажется, зритель должен, представляя себе, что его ожидает, и приняв осознанное решение. Забредать на сеанс потому, что он подошел по времени, или просто потому, что режиссер Балабанов запомнился Данилой Багровым и смешными «Жмурками», категорически не рекомендуется.
Время действия – 1984 год. Место действия – райцентр Ленинск. Небо над Ленинском цвета ваты, пролежавшей зиму между оконными рамами. В кабинетах звонят телефоны: в аэропорт прибыл очередной «груз 200» — цинковые гробы из Афганистана. Вокруг сплошные промзоны, из заводских труб валит дым и вырываются языки пламени. От уродливых строений кусками отваливается штукатурка. За окном ползут и ползут куда-то поезда с цистернами в черных подтеках. Похоже на толкиеновский Мордор или раковую опухоль на планете.
«Груз 200» страшен не в том смысле, в котором мы обычно применяем это слово к кино. Дело не в том, что в глухой загородной темноте в окно машины вдруг заглядывает какой-то прямой как палка, худой и бледный. Дело не в трупах и жирных мухах на экране. Дело даже не в том, что милиционер Журов (Александр Полуян), импотент и психопат, делает с похищенной дочерью секретаря райкома Анжеликой (Агния Кузнецова) Фильм страшен морально ощущением полной безысходности и столкновения лицом к лицу со злом, тупым и изощренно жестоким.
Зло не воплощено в пусть и действительно страшном с первого появления в кадре маньяке – оно равномерно, густым слоем размазано по всему фильму. Так что бежать некуда. Мирок, в котором заперты герои, очень мал. Вся музыка в фильме – несколько сладкоголосых шлягеров, например «На маленьком плоту…», которые заводятся по кругу и усиливают эффект от страшной «картинки». И хотя радиоприемник с жуткой неуместностью распевает про «край магнолий», ясно, что никаких магнолий не существует, это выдумка советской эстрады. Водка есть, мухи есть, смог есть, а магнолий нет и никогда не было.
Мощное, почти безупречно собранное, смонтированное, сыгранное кино каким-то образом не лопается по швам, не теряет целостности от невероятного количества аллюзий и символов, демонов и бредовых, липких кошмаров, которые Балабанов смог упихнуть в полуторачасовой фильм.
Что ни эпизод – то с подтекстом, с буквально выпирающим символом. Из самолета выносят гроб погибшего «афганца», ему навстречу бегут свежие новобранцы. Демонстративно простая русская женщина Тоня со сжатой линией рта, как на военных плакатах было принято изображать Родину-мать, в итоге хватающаяся за ружье. Сумасшедшая и спивающаяся мать милиционера Журова, блаженно уставившаяся в мутное окошко черно-белого телевизора (а там – то эстрада, то заседания КПСС), упорно не желающая замечать, что в доме прибавляется трупов и мух… Явившийся невесте погибший жених – и вовсе устойчивый и переживший не один век сюжет.
То, что происходит в «Грузе 200», можно трактовать как угодно – и каждый раз хочется спорить с режиссером. Просто так отделаться от диалога и отряхнуться от увиденного не получается.
Первая версия приходит на ум сразу. Как ничего не боящийся юродивый, Балабанов жутковато нашептывает: «Ностальгируете по СССР? Любите олимпийки с аббревиатурой из четырех букв, старые песенки о главном и новые бесконечные сериалы про советскую эпоху? Посмотрите внимательно: вы как герой «Трупа невесты» играете с пальчиками, оторванными от разлагающегося мертвеца». Или фильм о том, что ничего с тех пор не изменилось, и мы по-прежнему барахтаемся в той же мутной, засиженной мухами мерзости?
А потом закрадывается подозрение, что чересчур очевидная символика и материал для интерпретаций, из которого складывается фильм, – это тоже какое-то издевательство над зрителем, маскировка, ловушка, мираж. Здесь каждый персонаж – ходячая аллегория. Вот карикатурный завкафедрой научного атеизма, призванный изображать целый пласт ярых коммунистов, быстро превратившихся в столь же убежденных православных. Вот молодой наглец Валера, заваривший всю кашу и бодро шагающий в нашу с вами эпоху, – ну конечно, это первая волна предпринимателей-комсомольцев начала 1990-х. Слишком прямолинейно, что ли?
И тогда страшно становится по-настоящему, потому что из оказавшегося картонным исторического антуража вылупляется уже зло абсолютных, мировых, религиозных, философских масштабов. И условный, взятый с книжной обложки, 1984 год заранее отсекает досужие разговоры о том, что все насилие идет от масс-медиа.
Мнения по поводу «Груза» будут полярными. Кто-то обвинит его в смаковании «чернухи» – по концентрации шокирующих образов он может сравниться только с прозой Сорокина – и в гнусной карикатуре на СССР и Россию. Кто-то закричит: «Да вот она, наша жизнь, как на ладони!».
Я не хочу присоединяться ни к тем, ни к другим. Мне только непонятно, как зритель должен справляться с демоном, которого Балабанов вытащил на свет божий и так и оставил, – готовенького катарсиса не будет. Картина мира в «Грузе 200», где «менты» воруют трупы для своих извращенных потребностей, чудовищна, гротескна, невыносима, но ложится на хорошо подготовленную почву – усвоенные с детства «страшилки», твердую уверенность в том, что милиция и чиновники – сплошные «оборотни», что все мы беззащитны и бесправны… Теперь это мироощущение с мазохистским уклоном получило подтверждение в виде, похоже, практически гениального фильма. И это грустно.
Елена Полякова